Почти болью в животе откликаются письма от нежданных любителей "правильной" музыки и прошлых любителей из прошлых лет встреч за полуночью для дрема сознания сна, плохих снов предостаточно что наяву, а ведь зря комфортабельно родители не замечают зрачков в ладонях на плите для варения нового здоровья. Все ради эмоциональных утверждений и для твоего же блага, когда ты кладешь на плечо и когда кладешь НА ЧЕРТА! Разница в ежедневности любви и самоутверждении. Не соседская скрипка авангардно скрипит в лужах из жужжи. Заправленная постель из неправильного материала, а где вылетевшие бабочки из подворотен плотской души?! Обсуждения в чужой машине пахнут мылом, во рту дождливый дым из звезд, искалеченных незаконченным днем, а завтра наступит очередной без вчерашнего. Путаница в собственных окружающих людях-незнакомцев, в их цветах из луковиц, что в красивых клетках стабильности и глянцевости. Колеса в желудке, и еще из вывода по их суждениям можно царапать зубами щеки, если произойдет на последок. Нереальные изображения в самом затылке, задолбали прочищать и ездить, разгоняясь до потертости оргазма. Остались одни ранки.

БЕЗ ЗНАКОВ ПРЕПЯТСТВИЯ ДЛЯ МАЛЕЙШЕГО ПОНЯТИЯ

И верно сказал сосед во время аффекта НЕВОЗМОЖНО ПРИВЫКНУТЬ МОЖНО ТОЛЬКО СМИРИТЬСЯ где спутаны аудитории там же новое знакомство с кедовой девушкой поболтали и триумфально соскочили с ошибочных мест в иные приоритеты глупых людей наивно уменьшилось и снова показалось как мир тесен просто невозмутимо вкусное вино БІЛА ЗАЗДРІСТЬ на врагам в рассрочку мигает свет от и до гроза утешает красным небом во время вечерних ночей купаетесь в грязных озерах вместо сонных прогулок держишь портфель обеими руками с поцелуем почти как мама и папа в детстве верили и проверили на прочность и оказалась прочь отнюдь не безответственная надежность в картинах что обвисла на другой стороне подоконника

Транскрипция бумажных ручек в аналогии придирчивости к утраченной совести и гордости. Грязное белье и ремонт в грязных спальнях в снятие следов родительских услуг. Земфира в стереосистемах в пыльной крохе. Так плохи сны. У кого на яву. Не курю, как я могла разбить примитивной фотоаппарат и кричать "мне это снится!". Стоят. Аисты. Двое и малыш возле проводов. Но номера, как набор хромосом. Это у них чем дальше в храм, тем толще отшельники. Головная боль после очередного сжатия глаз в кофе. Думалось, станем красивыми, и такими приодетыми, как кукольные тела. Вроде отправили на принуждение. А кому-то власть нужна. Пускай решают может и без меня. Он  сломал мое лезвие. Записи по взгляду отсекать. Грустные подтеки в руках, а разочарование… знаешь, что правда… Зато? Moi плоха. Усугублены расстройства ближних, к подтверждению незаслуженных ласок и зря думаю о смерти – поется в аборигенах ума.
[Не бери пистолет, а то застрелишься.]

Головной болью отсекать от свободных влечений рук и области важности того элементарного – не заслужила. Текут прорезанные пустые конверты в неудачной сдачи подпитка цветов. Ненавистных. Таких ярких и белых. Напротив окно забито. С желанием непробиваемости фонарей. Ветер рвет верхние полки улиц. Деньги для пощады желудков других. Говоришь как-то. На смарку было-голову чинить года 3. Спасет то, что в чужом портфеле, почти как платья в белую сеточку. Вот и никак.



Они поют о Феллини. Умники. Как тонко. А то ж окунемся в обильности июля. Матерно отсучить родительское недовольство, скликая все на жару. Скликая на жизнь, что зовется новым влечением. Взамен утрата многих и заслуженное звание действительности в обрезе качеством времени. Во снах скликающая безнравственность и что не правильно. Рассказы в траектории иных. Уйдем за город, они не уловят стратегии удовольствия. Напротив, с легким колебанием согласие в холодных пальцах по губам. Правда много все одно?

[Сбитые руки пирамида стекла

Лыда под прицел где взрыв

Весна уставшего солнца

И песен знамения сцепления

Ворота

Красная рубашка да многая лета

Стоит старик над ним крыша

И вода дождя по опилкам

Свежеспиленных сосен

Где осень была когда пришла пора

От топора зачать свой новый дом

Но скон студента помнить надо

И как гнул метал охотник антилоп

За антилопами трава зазеленела

сквозь ряды и группы строк

Бурей невзгод, снова хоть один

росток пробиться на поверхность

Ждя Африку, детей и кирпичей

Что небо нарисует карты, деньги,

или смерть когда пора придет для старика?..]



Ездят не в меру и раздражают открытые спины. Перестань меня так сильно дергать за плечи. Прекрати меня трогать.

Могло и не стать. Они не заботятся. В итоге, смириться невозможно. Отец снова заберет для таблеток. Там, где теперь дыра для елок и палок.

Подарил ключ. Не спокойна после бурных протестов в семье, а им плевать. Верблюды, кони, аисты. Пишу, а поездка его не вернется. Хоть было удачно.

Должно измениться. Бегаю по эмоциям, "мы Вас не знаем…". К счастью, все взаимно. Ты подарил мне красную нашивку, и хотелось ее сшить на левое запястье. Покрепче, потуже, изгони всю нежность, до сна на скамье друзей, до утра и безграничности родительских запретов. Прекратится с порывом нежного сока по поцелую и тщеславия в помятых движениях. Кусты обрезали, а грозы как по расписанию. А-ля Англия и Петя со своим бредом о Марабо.

Иди.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Ей плевать в мою изумрудную гладь из формалина. Никогда. Никогда так не цеплялась за кожу людей, а ей лишь бы "ты где", где в отбросе обществом. Где влияние отнюдь доступное в форме аборигена. Где учебные заведения на горе, на самой вершине успеха и любви. Где в залах огромные фонтаны, а на досках лживые лоскуты о великой зарплате. Где стоят огромные автоматы с запрятанным кофе. Все измеряется деньгами. Полностью и поперек вычищенной реки в отраву для излишки поэтесс.

Заголовки в крышах скромных лап. Цветные люди в окрестностях табу. Вышли на свободу. Кошки падают головой на руки, утешаясь грозовыми туманами. При жизни писем навалом нашествием под руки. Чтением сшита и чтение образумит венки. Чужие пластмассовые туфли снова сломались при первой выходке. Они пишут о своей любви, где опухоль призматических зеркал отозвалась в желудке. Бабочки в погоне за ушло качественными прокрутками коммерции.

Подавилась ценами в безграничности кирпичной зависимости. Я ей, конечно, об это сказала, и вдруг она захотела быть любовницей. "Я люблю всіх, але кохаю тебе". Не сбивай меня с толку. Вранье все это. Мой аналитик оказался прав. Сомнение не присуще мягкости песков. Хороши искусственные лепестки подсолнухов "Любит-любит". Желтые ресницы вполне подчеркивают побои. Моя Царевна носит полосатые рубашки! Ей 24 года, разговаривает троеточием посреди слов. Жаль… если унять от 24 наши 17… -7 (?) лет жизни? Дико как-то…

Погорел магазин. Я ведь сказала, больше туда не пойду. Ужасные сны, в которых глазницы животного инстинкта за часы очередного расставания. Не верь тому, кто говорит, что ты дорога. Они пируют. А я все ноги исцарапала зонтом.



Примитивно мой стул на колесах тронулся. Тихо.